Отправлено: 28.11.10 13:08. Заголовок: Настоящее всегда чревато будущим

Время - 20-е числа декабря 1833
Место - дом Михаила Елагина в Петербурге
Участники - Михаил и Марина Елагины, Ольга Черкасова, Николай Елагин

 Отправлено: 28.11.10 14:18. Заголовок: Благодаря своим знак..

Благодаря своим знакомствам, которые, как оказалось, не были им утрачены, Михаилу Викторовичу Елагину удалось вскорости по возвращению в столицу из Биаррица, уладить все дела, касающиеся их повторного венчания с Мариной. Но вместе с тем, граф Елагин полностью утратил надежду увидеть жену до нового года, ибо погода так испортилась, что дальние путешествия представлялись невозможными. Об этом он с сожалением писал жене и матери, убеждая последнюю ни рисковать и так еще не окрепшим здоровьем Марины, подвергая ее опасностям переезда. Каково же было его удивление, когда в середине декабря к дому подъехал экипаж, и из него появилось все его семейство. Конечно, Михаил Викторович не мог сдержать негодования тем, что его ослушались, но радость встречи с женой и сыном была больше, поэтому ворчал он недолго.
Восемнадцатого декабря состоялось более чем скромное венчание графа и графини Елагиных. Присутствовали на нем лишь две почтенные матери – мадам Сесиль удалось примирить Тамару Васильевну с произошедшим и убедить ее присутствовать, да Степан Гаврилович Вяземский, немало поспособствовавший благополучному исходу дела. Господин Свиблов, Виссарион Поликарпович, получив после венчания очередные бумаги о смене статуса Марины Антоновны, лишь горестно вздохнул и долго причитал за ужином, разглагольствуя при своей жене о развращенности нравов современного общества. Тем не менее, со дня венчания в доме на Фонтанке воцарилось то самое семейное счастье, которое давно должно было там царить. Мадам Сесиль почти полностью взяла на себя заботу о маленьком Ники, говоря, что Марина с Мишелем заслужили маленький медовый месяц, пусть и в стенах родного дома. Дети ее такому ходу событий совсем не возражали, тем более что им было нужно так о многом поговорить. Мишель, с момента его возвращения в Петербург, поддерживал активную переписку со старшим братом. Отношения, которые странным образом застыли в Биаррице, теперь стали налаживаться. Тон писем, которыми обменивались братья, вначале был немного суховат и официален, но чуть позже это видимое отстранение полностью пало, и они уже с подлинным интересом делились событиями и новостями. Написал Николай брату и о трагической смерти своего друга, и о свалившейся на него так нежданно опеке. Мишель, усмехаясь, рассказал об этом Марине, в душе и радуясь, и переживая за брата. Сложно было представить Николая в роли отца взрослой дочери, но по тем письмам, которые Михаил от него получал в дальнейшем, выходило, что брат вполне справляется с возложенной на него миссией.
За несколько дней до венчания Марины и Михаила брат прислал письмо, даже – записку, в которой уведомлял его о своем скором приезде и желании остановиться у них вместе с Ольгой на пару дней. Никаких подробностей и пояснений столь странному и поспешному приезду не было, но графиня Елагина, с присущей ей женской проницательностью, сказала мужу, что Николай хочет встретить Рождество в кругу семьи, и это должно стать их окончательным примирением.
С того момента приезда старшего графа Елагина ожидали с нетерпением. Но шли дни, а гости все не торопились с появлением. Мадам Сесиль выражала крайнее беспокойство, но Мишель приводил веские аргументы, что теперь просто невозможно быстро добраться до Петербурга. Ведь слишком сильно шел снег последние недели и, наверняка, завалил все тракты, так что проехать по ним очень и очень трудно. Поэтому, если Николя и появится, то не ранее Рождества.
Вот и этот день не принес долгожданных гостей. Часы давно пробили половину одиннадцатого и мадам Сесиль, простившись с детьми, поднялась наверх, в спальню, предварительно заглянув к маленькому Ники. Мишель и Марина сидели внизу в гостиной. Она сидела с томиком Гете, увлеченно читая, Михаил Викторович некоторое время тоже пытался читать газету, но вскоре отложил ее и стал просто смотреть на супругу. Пожалуй, такие сцены описывают в идеалистических романах, и ничего общего с реальной семейной жизнью они иметь не могут, но граф Елагин, который раньше считал так же, теперь был готов оспорить подобное заявление. Нет ничего лучше, чем провести тихий вечер в обществе дорогого человека. Он поднялся и пару раз прошел по комнате, всякий раз останавливаясь за спиной супруги и бросая взгляд на страницы ее книги. Наконец, просто замер позади ее кресла, опершись руками на спинку, и несколько минут вчитывался в диалоги Мефистофеля и Фауста, но вскоре оставил это занятие и стал любоваться профилем жены и сосредоточенным выражением ее лица. Марина читала, не отвлекаясь, явно поглощенная действом, но Мишель уже поставил себе задачу, подобно искушающему демону, привлечь внимание жены к себе. Он тихонько подул ей на шею, отчего светлый локон чуть заметно заплясал на ее коже, потом чуть сильнее – она недовольно повела плечом, но смолчала. Если бы только Марине Антоновне пришло в голову обернуться, хитрая улыбка Михаила Викторовича показала бы ей, что он не намерен останавливаться. Далее Мишель провел пальцем по чуть выступающим на задней поверхности тонкой шеи супруги позвонкам вниз - к спине и обратно. После чего запечатлел на ее шее поцелуй, короткий, но достаточно пылкий, чтобы графиня, наконец, отбросила свое бесполезное занятие.

 Отправлено: 28.11.10 18:39. Заголовок: Если бы ровно год то..

Если бы ровно год тому назад кто-либо сказал Марине, что в ее жизни будет возможен такой вечер, как сегодняшний, то она бы сочла этого «пророка» ненормальным. Точнее, пожалуй, просто не стала бы его слушать. Однако вышло так, что пройдя через все шторма и бури, их с Мишелем семейный корабль, который оба полагали разрушенным, все же удержался на плаву, достигнув тихой гавани. Разрешились все вопросы, казавшиеся неразрешимыми. И Марина уже и не знала, чего бы такого попросить у Святого Николая к Рождеству, потому как всерьез считала, что все ее желания исполнились. Впрочем… в последнее время она все чаще задумывалась о том, чтобы подарить маленькому Ники сестру или брата. Нет, не быстро, даже не в следующем году, тем более что доктор Кловье все еще утверждал, что это может быть опасно. Но природа милосердна к женщинам, изглаживая из их памяти страдания, а оставляя лишь ощущение головокружительного счастья, которое испытываешь, когда твой малыш впервые оказывается у тебя на руках. И Марина уже чувствовала в себе жажду испытать это хотя бы еще один раз. И, пожалуй, это было единственным желанием, которое, вздумай Марина Антоновна высказать его вслух, ее муж не смог бы исполнить сию же минуту. Впрочем, если бы все же высказала, то можно было не сомневаться, что Мишель с удовольствием взялся бы за осуществление и этой ее мечты – хотя бы и в отдаленной перспективе…

Мадам Сесиль в шутку называла их «старобрачными», с чем оба, смеясь, соглашались, ибо на новизну их брак претендовать никак не мог. Только, что это меняло, если они, взрослые и степенные, в общем-то, люди, и теперь вели себя, словно юные возлюбленные, не в силах оторваться друг от друга ни днем, ни ночью? Конечно, история их воссоединения наделала много шума в свете, как бы ни старались Елагины держать все в тайне. Но та тихая и даже где-то уединенная жизнь, которую супруги вели с того момента, как Марина Антоновна вернулась в Петербург, не давала сплетникам никаких новых тем для обсуждений. И вскоре волна интереса схлынула, в сущности, что особенно любопытного в примирении двух супругов? Ссоры и скандалы всегда имеют гораздо больший успех. Поэтому, как уже было сказано, общественный интерес к ним угас, чему оба были несказанно и рады.

…Несмотря на внешнюю невозмутимость, Марина давно уже включилась в игру, затеянную Мишелем. Точнее, ее кажущееся внешнее спокойствие уже являлось частью игры. Поэтому молодая женщина с трудом сдерживала улыбку, когда делала вид, что читает, краешком глаза замечая, впрочем, каждое действие супруга. Когда Мишель, утомившись привлекать ее внимание иными способами, перешел к физическому воздействию, сдерживаться ей стало гораздо труднее. Его легкое прикосновение к ее коже и поцелуй заставили Марину вздрогнуть и поёжиться от щекотки. Отложив в сторону «Фауста», которому нынешним вечером явно не грозило быть прочитанным до конца, графиня, наконец, перестала изображать скульптуру «дама за чтением», улыбнулась и взглянула через плечо в лицо мужу, на губах у которого была заметна хитрая улыбка, но в серых глазах, сквозь привычную иронию просвечивало уже иное, нежели обычное стремление оторвать ее от чтения.

- И что же это вам угодно от меня, Михаил Викторович? – спросила она, чуть приподнимая бровь. Ответом был поцелуй в губы, видимо, Мишель не собирался тратить время на лишние разговоры. И это в нем ей всегда особенно нравилось.

Однако, становящимся все более пылкими взаимным ласкам супругов в освещенной мягким светом свечей и огнем камина малой гостиной сегодня было суждено прерваться самым неожиданным и прозаическим образом. Раздался стук в дверь – Марина вскочила с коленей мужа, где так удобно располагалась последние минуты, быстро приводя в порядок чуть нарушенную гармонию своего домашнего туалета и прически. Ведь все, что касалось данной стороны супружеских отношений, для застенчивой графини Елагиной по-прежнему было слишком интимно, чтобы хоть как-то демонстрировать даже домашним. Мишеля все это изрядно забавляло, но, кажется, и нравилось. А иначе, отчего бы это ему было так настойчиво пытаться ее соблазнять в самых неподходящих для того - с точки зрения самой Марины, местах?

Вошедший слуга, а это именно он невольно потревожил уединение супругов, доложил, что гости, которых так долго ждали, наконец, прибыли. А они оба этого даже и не заметили! И дело было даже не в том, что малая гостиная в доме Елагиных размещалась с противоположной основному входу в особняк стороны.

- Боже мой! – Марина схватилась ладонями за мгновенно зардевшиеся щеки и взглянула на мужа. – Ну вот, Миша! Николенька с дочкой приехал, а я на чучело похожа огородное! Что о нас подумают?! Так, я сейчас быстро переоденусь, распоряжусь, чтобы накрыли на стол, и приду, а ты пока встречай их, ладно? – и, не дожидаясь ответа, выбежала прочь из комнаты.

 Отправлено: 29.11.10 21:15. Заголовок: Дорога домой, в Пете..

Дорога домой, в Петербург, заняла больше времени, чем Николай рассчитывал. Все то время, что они провели в пути, шли сильные снегопады, дорогу засыпало, часто было совершенно невозможно проехать. Впрочем, ни он, ни Леля по этому поводу не переживали, и даже были где-то рады случавшимся задержкам. Ведь за эти дни путешествия они стали много ближе друг другу. Николай замечал, что Леля волнуется, старался отвлечь ее разговорами. Вероятно, она боялась возвращаться в Петербург, где каждая улица напоминала ей об отце, но эта была не единственная причина ее тревог. Он понимал, что Леля волнуется перед знакомством с его родными: братом и Мариной. Признаться, Елагин и сам не знал, как пройдет их встреча. Туманно пояснив Леле, что у него произошла ссора с братом, он сказал, что в последнее время, впрочем, отношения с ним налаживаются, что они стали писать друг другу чаще, но письма не всегда могут передать суть настоящих отношений. Леля, как могла, успокаивала его, как ребенку объясняла, что не могут два брата враждовать всерьез. Николай был благодарен ей за это участие, а она, казалось, успокаивалась во время его рассказов о проведенном вместе с братом детстве, о том, что они очень похожи, о том, что Мишель писал, будто и его сын – маленький Ники, тоже пошел в их, Елагинскую, породу. Иными словами, говорил ей обо всем на свете. Лишь о Марине Николай упоминал вскользь и, естественно, молчал о ее роли в их размолвке с Михаилом. И вот, наконец, наступил долгожданный момент, когда Николай сможет увидеться с братом воочию, а Леля - сравнить свои впечатления от рассказов с реальностью.

Войдя в особняк Елагиных, Леля принялась осматриваться. Николай описывал ей этот дом много раз, но разве можно достоверно передать его атмосферу, к тому же за последнее время обстановка в нем сильно переменилась. Мишель произвел ремонт, многие детали интерьера были изменены. Но Николаю не было дела до этих перемен: с нежностью и грустью он смотрел только на Лелю. Скоро он оставит ее здесь, а сам уедет, чтобы оформить документы. И тогда она будет потеряна для него навсегда.

Слуга проводил Лелю и Николая в малую гостиную, где их ждал Михаил. Мужчины с чувством пожали друг другу руки, Николай представил Леле своего младшего брата. И Леля некоторое время пристально рассматривала его, а потом смутилась и поспешно отвела взгляд. Тем временем между братьями завязался какой-то отвлеченный разговор. Мишель не без удовольствия рассказывал Николаю, что многое изменил и улучшил во время последнего ремонта, что тот, наверняка, уже заметил. Оба пришли к выводу, что изменения пошли дому на пользу. И кое-что Николай непременно повторит в своем личном особняке. Потом речь зашла о маленьком Ники. Михаил с немного забавным для столь взрослого и ироничного мужчины фанатизмом рассказывал, что малыш его уже уморительно гулит, весьма музыкально, по мнению отца, ползает и даже садится почти без помощи взрослых.

- Как быстро все меняется. Могли ли мы поверить еще год назад, что у нас будут дети? У тебя сын, у меня дочь, – ответил на это Николай. И в эту минуту Леля метнула в его сторону такой взгляд, от которого Николая чуть в жар не бросило. Он прекрасно понял значение этого взгляда, оставалось лишь определить, заметил ли его Мишель. Впрочем, разгадать его мысли было также сложно, как и замысловатую шараду. И сейчас на лице его по-прежнему сохранялась обычная чуть насмешливая улыбка, прекрасно скрывающая истинные мысли, какими бы они ни были.

- Однако, Мишель, где же наша Марина, с ней все в порядке? – Николай решил переменить тему разговора, но вышло все равно неудачно: в голосе прозвучала тревога, как ни старался он ее скрыть. Елагин, в самом деле, находил странным, что жена брата все еще не вышла к ним. Еще когда писал о скором визите в Петербург, Николай подспудно переживал, что Марина откажется принять их, но этого не произошло. Неужели же она не встретит их с дороги здесь? Возможно, она так и не смогла до сих пор его простить? На самом деле, Николай и сам еще не до конца простил себя.

«Надо как можно скорее оформить документы и уезжать. Это будет лучше для всех», - очередной раз подумал Николай, не замечая, как пристально, все время, пока он говорит о Марине, вглядывается в его лицо Леля.

 Отправлено: 29.11.10 23:48. Заголовок: Со вздохом сожаления..

Со вздохом сожаления, Михаил проводил взглядом свое «пугало», которое, по его мнению, можно было только в райских садах и выставлять, да и то – с целью привлечения диковинных пташек, а не их отпугивания. Тем не менее, Марина была отчасти права – вид у них был не совсем для приема гостей. Заглянув в стеклянную дверцу шкафа, граф быстро поправил узел галстука, застегнул пуговицы на жилете и сюртуке, пригладил волосы. В конце концов, гости должны извинить их с Мариной за такой домашний вид, тем более в столь поздний час – еще хорошо, что их не встретили в ночном колпаке. Впрочем, последнюю деталь туалета в доме лишь старый Прохор и носил.
Первое волнение, которое испытал Михаил при виде брата, тут же прошло, едва они, как прежде, пожали друг другу руки. Не прошло и пяти минут, как естественный, без лишнего стеснения разговор завязался между двумя братьями.
Мишель периодически поглядывал на юное создание, которое Николя назвал своей «дочерью». Оленька сидела слишком тихо, то ли она была так взволнована, то ли так устала с дороги. Вообще, Мишель сразу заметил, что и у брата на душе неспокойно, и не их теперешняя встреча тому виной. Пожалуй, даже не ожидание появления Марины.
- Ну, как тебе сказать, - на последний вопрос брата Мишель пожал плечами и растерянно улыбнулся, но тут же поправился, заметив действительно встревоженный взгляд Николая. - Она всего лишь пошла привести себя в порядок, но похоже, решила сразу подготовиться к выходу в свет, а не к встрече гостей в домашнем кругу.
На этих словах дверь комнаты открылась, и появилась Марина. Она и впрямь, выглядела прекрасно: щеки все еще - или опять? – покрывал румянец смущения, на губах была прелестнейшая из ее улыбок, глаза излучали тепло. Мишель даже не заметил, что изменилось в ее наряде, но то, что она была диво, как хороша, было ясно всем. И это не укрылось ни от Николая, который тут же поднялся навстречу женщине, так много значащей в его судьбе, ни от Ольги, которая при виде хозяйки несколько раз поменялась в лице. И это не ускользнуло от взгляда Михаила.
- А мы уж и заволновались, Марина Антоновна, куда это вы пропали!

 Отправлено: 30.11.10 20:37. Заголовок: - Сдается мне, Михаи..

- Сдается мне, Михаил Викторович, – с мягкой иронией, в тон супругу, откликнулась Марина, действительно, тем временем, тихо вошедшая в гостиную, – что пропадать в нашей семье – это исключительно ваша привилегия.

Мишель кивнул и ухмыльнулся, целуя ее руку, заметив притом, что говорить колкости, да еще со столь ангельским видом в их семье – это уж точно привилегия самой Марины Антоновны. Вероятно, ее шутка, в самом деле, показалась бы в менее узком кругу несколько рискованной. Однако сейчас Марина была уверена, что находится как раз среди тех, для кого она покажется вполне понятной и забавной. И действительно, во взгляде Николая, устремленном в этот момент на брата и его жену, мелькнула улыбка.

- Николенька! – Марина подошла к графу Елагину-старшему поближе, взяла обе его руки в свои и с улыбкой посмотрела в его зеленые глаза. – Здравствуй, дорогой! Совсем уж не чаяли увидеть вас здесь до Рождества. Матушка вся изволновалась. Я не велела ее будить нынче вечером, пусть будет ей приятный сюрприз завтра… Как же хорошо, все же, что вы приехали! – с этими словами, молодая женщина приподнялась на цыпочки и поцеловала его в щеку. – Но, послушай, где же твоя…

В этот момент Николай чуть отступил в сторону, и графиня увидела, что в кресле в затененном углу комнаты, сложив, точно прилежная пансионерка руки на коленях, сидит совсем юная барышня, достаточно хорошо воспитанная, чтобы ожидать момента, когда к ней первым обратится кто-либо из присутствующих здесь старших. Оставив Николя, Марина устремилась к девушке:

- Мадемуазель Черкасова, Оленька – Вы ведь позволите мне так себя называть? Здравствуйте! Наконец-то я вижу дочку своего дорогого деверя воочию! Николай Викторович так много рассказывал о Вас в письмах, что в воображении моем уже успел сложиться вполне целостный образ. Но теперь я вижу, что Николя был слишком сдержан в описаниях. Вы очаровательны! Надеюсь, Вам у нас понравится, и дом этот покажется Вам уютным.

 Отправлено: 01.12.10 00:28. Заголовок: Всё их с Николаем Ви..

Всё их с Николаем Викторовичем путешествие Лёля находилась в странном состоянии духа. С одной стороны она по-прежнему волновалась по поводу грядущих в Петербурге встреч, а с другой – пребывала в приподнятом настроении. С одной стороны, этому способствовала сама атмосфера приключений. Шутка ли – такое длинное путешествие по заснеженным бескрайним просторам? С другой – ощущение приближающегося Рождества, праздника, в канун которого вне всякой логики ждешь чуда. Собственно, чудеса для Лёли начались еще дорогой. И случилось это, когда Николай Викторович, прежде никогда особенно не делившийся с девушкой своими переживаниями, вдруг поведал ей, что вообще-то в последний раз расстался со своим братом в натянутых отношениях. Причин этого Елагин ей пояснять, впрочем, не стал. Да только Лёля давно все знала сама, поэтому и объяснять ничего было не надо. Но при этом все равно делала вид, что слышит впервые, и как могла, успокаивала Николая Викторовича, уверяя, что, наверняка, все существующие недоразумения, за давностью времени, уже просто забыты. И в этом он непременно убедится, едва они достигнут Петербурга. И Елагин верил ей, или же просто делал вид, но все равно Оле было очень приятно, что он спрашивает – и главное, слушает ее советов, как будто она была ему ровней.

Впрочем, едва они вошли на порог дома младшего брата Николая Викторовича, как Ольга тотчас забыла все честолюбивые помыслы о собственной взрослости, ибо от волнения, вновь охватившего ее, едва могла вымолвить и слово. Поэтому лишь украдкой озиралась по сторонам, пока слуга вел их через анфиладу комнат в малую гостиную, сжимая при этом руку Елагина, идущего рядом, точно маленькая девочка, которая боится потеряться в незнакомом месте. Когда они достигли комнаты, где их ожидали хозяева, Лёля и вовсе оробела. Поэтому, когда Николай Викторович представил ей своего брата, повела себя немного неловко, сверх всяких приличий долго разглядывая его лицо. Михаил Викторович, хоть и был похож на старшего брата, но показался Оле человеком несколько более жестким и ироничным. Такой вывод она успела сделать, невольно прислушиваясь к разговору, который завели между собой мужчины, в ожидании хозяйки дома, Марины Антоновны, которая, как выяснилось, будет чуть позже. Не зная, что ей делать, Лёля присела в уголке в какое-то кресло и принялась рассматривать огонь в камине. Изредка она замечала, что Михаил Викторович поглядывает на нее, хоть и не слишком явно демонстрируя любопытство, чтобы не смущать своим вниманием. Да только и этого Лёле было достаточно. Наконец, дверь в комнату очередной раз отворилась и в гостиную вплыла – другого слова для описания ее плавной грациозной походки девушка найти и не смогла бы – графиня Елагина. Между родственниками тотчас же завязался непринужденный, даже довольно раскованный разговор. Про Олю пока никто не вспоминал, поэтому она просто сидела и наблюдала за всеми троими из своего уголка. Прежде всего, ей бросилось в глаза, как переменилось выражение лиц обоих братьев Елагиных, мгновенно поднявшихся на ноги при появлении Марины Антоновны. Даже минимального жизненного опыта девушке хватило, чтобы понять, что Михаил Викторович свою жену обожает и совершенно в открытую гордится ею. Даже не перед братом – перед всем миром, такой любовью вспыхнул его взор при ее появлении. И даже ее довольно колкая, хоть и не очень понятная Оле шутка, ничего не изменила в выражении лица Елагина-младшего. Николай Викторович держался со своей невесткой словно бы чуть скованно, Оля, к которой граф в это момент был повернут спиной, не то, чтобы видела, но чувствовала, как напряжены его плечи, хоть он и не желает этого демонстрировать. И понять причину ей тоже было нетрудно. Сама Марина Антоновна держалась с ним очень радушно: сжала его руки в своих, поцеловала. В этот момент уже и Лёля почувствовала, как ее сердце отчего-то болезненно сжалось… А потом графиня подошла к ней, осыпая комплиментами и приветствиями. Девушка улыбалась, говорила в ответ какие-то слова, но в голове при этом была только одна мысль, что не прав был Николай Викторович, утверждая наличие невероятного сходства того злосчастного портрета с оригиналом! Он не передавал и десятой доли обаяния графини. Глядя на нее, Лёле было совсем не трудно поверить, что такую женщину, действительно, можно любить и ждать всю жизнь. Так что ничего удивительного в том, что именно так Николай Викторович и делал, а возможно, и до сих пор ее любит. Иначе, чего бы ему так волноваться при встрече с ней? Отчаяние охватило Лёлю: на что она может рассчитывать рядом с Мариной Антоновной? Теперь, когда она вновь рядом, Николай Викторович, конечно же, забудет все то немногое, что связало их с Олей там, в Финляндии и вновь станет думать только о графине Елагиной. Размышлять об этом было невыносимо. Но еще труднее было сохранить на своем лице любезную улыбку, а также отвечать на вопросы сейчас и далее – за ужином, на который их пригласила хозяйка дома, уверенным тоном заявившая, что сперва гостям с дороги нужно поесть, а потом уж разбирать вещи. И совсем недавно Лёля бы, возможно, и не совладала с бурлящими внутри эмоциями. Но новая, «взрослая», она блестяще выдержала этот экзамен. И лишь значительно позже в тот вечер, оказавшись в постели в отведенной ей комнате, дала им волю, да и то ненадолго и очень-очень тихо.

 Отправлено: 01.12.10 23:12. Заголовок: Для Николая было бол..

Для Николая было большим открытием узнать, что Леля может быть молчалива. Он никогда прежде не видел ее такой оробевшей. Поэтому и решил, что лучше всего дать ей осмотреть в новом месте, не принуждая к общению. Зато волнение относительно Марины Мишка развеял окончательно. Как и любая женщина, Марина желала выглядеть хорошо, что ей неизменно удавалось, Николай это знал и помнил. И в этот момент, будто бы доказывая слова своего мужа и мысли своего бывшего возлюбленного, она появилась в комнате. Материнство сделало ее еще красивее, если это вообще было возможно. Николай на мгновение потерял дар речи. Как бы того не желал, невозможно было выкинуть из судьбы все те годы, что он любил Марину, и теперь при ее виде у него вновь перехватило дыхание. При этом все сделали вид, что не заметили, произведенного графиней впечатления. Марина и Мишель перекинулись парой колких фраз, сопровожденных такими взглядами, что Николай очередной раз подумал, что поступил верно, оставив их в покое, и нельзя было сделать худшего зла, чем встать между ними. Он улыбнулся своим мыслям - тому, что может так спокойно думать о счастье двух родных ему людей. Честно говоря, это был один из самых трогательных моментов в его жизни. Он заново обрел семью. И Марина как будто почувствовала его состояние, взяла его руки в свои, поцеловала в щеку и назвала, как прежде, в одной ей свойственной манере «Николенькой», так ласково, что Елагин понял, он не мог бы изменить судьбу, даже если бы захотел. Влюбился бы в нее снова в тот самый миг, когда она впервые к нему обратилась. И как же странно было понимать, что он и любит ее, но при этом счастлив, что она с другим.

Тем временем, Марина уже обратилась к Леле, и Николай невольно чувствовал гордость за нее перед родными. Она была так вежлива, так мила, его маленькая девочка. Она устала и выглядела сонной. Старалась не показать своей усталости за ужином, но Николай видел, как отчаянно ей хочется остаться наедине со своими мыслями. Никто, казалось, не замечал этого, кроме него. Но он понял, как сильно она повзрослела с ним, что совсем не такой он встретил ее. Николай хотел похвалить ее, сказать ей что-то приятное, нежное, но Леля слишком быстро ушла в отведенную ей комнату, а он не посмел прийти к ней. Все это было возможно в Хелми, но не здесь. И, лежа в своей кровати, Николай все вспоминал, как утешал Лелю по ночам, держал ее в своих руках и не было необходимости делить ее ни с кем. Кто бы мог подумать, что когда-нибудь он будет желать быть с кем-то, кроме Марины! Но это было так, и этому Николай тоже не мог придумать объяснений. Он продолжал любить ее, но что-то изменилось в его любви. И это было ново и непривычно. Он даже чувствовал себя немного предателем, так легко отказавшимся от своей многолетней любви к Марине. Впрочем, в последнее время он ощущал столько различных оттенков вины, что уже и сам не мог в них разобраться. От дальнейших размышлений его спас сон. Елагину снилось, будто они с Лелей все еще в Финляндии, в Хелми. И дом их снова отрезан снегопадом от всего остального мира. Они кружились под падающим снегом, Николай ловил Лелю в свои объятия, она заглядывала в его глаза, и он снова и снова не мог удержаться от поцелуя. Несколько раз за ночь он просыпался, а потом ему опять снился этот сон, неизменно заканчивающийся поцелуем. К утру нервы его были натянуты до предела, так истово он желал увидеть ее, свою девочку. Он все еще мог дарить ей те знаки внимания, которые были позволительны ее опекуну. Но не позволит себе большего, нежели может позволить себе отец к своей любимой дочери. Разве Лешка не целовал ее в щеку перед сном, разве не обнимал ее в порыве отцовской нежности? Он может довольствоваться малым, и будет счастлив отпустить ее, когда придет время.

А утром Николай увидел Лелю за завтраком. Он помог ей сесть за стол, отодвинув для нее стул, словно они были в светском обществе. Мишка неопределенно хмыкнул, но Николай не обратил на это никакого внимания.

При мысли, что весь день они с Лелей проведут замкнутыми в этом доме, Николаю стало дурно. Он был слишком взвинчен, и тогда ему в голову пришла идея, показавшаяся ему самому отличной:

- А не отправиться ли нам на Рождественскую ярмарку? Я слышал, в этом году она проходит с особенным размахом.

 Отправлено: 02.12.10 21:05. Заголовок: Самые страшные минут..

Самые страшные минуты, которых в душе, наверное, боялись оба Елагина, прошли, оставив после себя лишь немного печальную радость. Но и печаль эта была светлой, отчего все вокруг поменяло свой вид. Мишелю было приятно осознавать, что семья их теперь, наконец, может таковой называться с полными на то правами. Что все не сказанное и сказанное теперь уже не имеет значения. В какой момент произошла эта перемена – там, в Биаррице, когда Марина боролось со смертью, или уже потом, теперь не имело значения. Важно было другое – возможно впервые в своей жизни оба брата стали так близки друг другу, как не были прежде.
Тем временем, поздний ужин подошел к концу, и все разошлись по своим комнатам, имея при себе целый ворох разных мыслей. Николай и Ольга погрузились в свои невеселые переживания, а Михаил Викторович пытался понять, что так его смутило в брате. Он ясно чувствовал, что Николая что-то тревожит и, возможно, мог бы списать это на встречу с ним и Мариной, но это было неправдой. Теперь Николая это не волновало, а вернее – волновало, но не так. Тогда что тревожит брата? Этим переживанием Михаил поделился с женой, но Марина лишь лукаво улыбнулась и ответила с присущей ей мудростью, что брат устал с дороги, устала и Оля, и естественно, Николя за нее переживает. Может и так, Мишель неопределенно пожал плечами и дальше уже о брате не думал до самого утра.

Завтрак проходил довольно шумно. Мадам Сесиль, которой, едва она проснулась, стало известно о приезде сына, тут же выразила Мишелю и Марине и свое возмущение, что ее вчера не разбудили, и бурную радость Николя, которого она уже заждалась. Ведь уехал он тогда очень поспешно, и она не могла не волноваться, хоть и получала от него спокойные послания. Также мадам Сесиль не терпелось увидеть Оленьку, и когда та, наконец, спустилась к завтраку, то женщина обратила все свое внимание на девушку. Она то расспрашивала саму Олю, то задавала вопросы Николя, и по всему было видно, что женщина искренне рада. Мишель же в разговоре почти не участвовал, лишь слушал и смотрел. Смотрел на брата, на Марину и на юную гостью. Оля, как ему казалось, была не выспавшейся, ну или, по-крайней мере, – не совсем отдохнувшей. Бледная, с темными кругами под глазами, она была довольно сдержана в своих эмоциях. И опять, и опять младший Елагин задавался вопросом – что же его так смущает в самом Николя?!
Марина и мадам Сесиль говорили о приближающемся Рождестве, о предстоящих балах и вечерах и уже планировали, куда непременно нужно пойти, когда вдруг Николай, немного поспешно, как показалось брату, предложил поехать на прогулку.

- Ярмарка? Отчего бы и нет?! Очень хорошая идея, тем более, что и погода сегодня с утра задалась прекрасная.

Матушка отказалась от поездки, сославшись, что ей лучше остаться дома с маленьким Ники, а вот им четверым непременно стоит поехать. Так и решили и уже спустя три четверти часа, все были готовы.

 Отправлено: 03.12.10 21:24. Заголовок: Кроме того, что она,..

Кроме того, что она, действительно, не выспалась – все эти переживания, да еще и сон совсем не шел на новом месте – Лёля по-прежнему чувствовала себя не совсем в своей тарелке у Елагиных-младших. Нет, хозяева прикладывали все усилия, чтобы ей было уютно: были милы и любезны, уделяли ей много внимания, как та же мадам Сесиль, матушка Николая Викторовича и его младшего брата. Несмотря на свой солидный возраст, графиня показалась Оле удивительно легким в общении человеком. Пожалуй, только с ней она чувствовала себя немного свободнее, чем с прочими обитателями дома. Тем не менее, даже мадам Сесиль смущала ее своим пристальным вниманием. А уж Михаил Викторович, чей внимательный, хоть и доброжелательный взгляд Лёля несколько раз ловила на себе за завтраком, и вовсе смотрел так, будто все про нее знал. И девушка от этого готова была сквозь землю провалиться. Марина Антоновна, казалось, поняла ее лучше других. И поступила правильнее прочих – с точки зрения самой Лёли. Графиня просто старалась не докучать ей своими разговорами, словно бы давая время привыкнуть и осмотреться. И за это девушка была ей глубоко признательна. Ведь она никогда не жила в такой большой семье! Сначала их было всего трое: папа, мама и сама Лёля. Потом – они вовсе остались вдвоем с папой. Да и теперь, когда ее единственным близким человеком стал Николай Викторович… А в этом доме, несомненно, счастливом, все было совсем иначе. Уже с утра царила какая-то кутерьма: кто-то с кем-то разговаривал, происходили всякие события, которые потом все дружно обсуждали за столом. Николай Викторович, который, как Лёле показалось вначале, тоже несколько отвык от такого стиля жизни, а потому был им несколько обескуражен, тем не менее, вписался в него гораздо быстрее. С другой стороны, это были его родные: брат, матушка, невестка, племянник… Маленький Ники, которого Оле вместе с Николаем Викторовичем уже успели продемонстрировать его родители, показался девушке совершенно очаровательным ребенком. Надо сказать, что сей зеленоглазый блондин уже, кажется, понял, что он есть всеобщий кумир, а потому вел себя соответственно. Что-то лопотал с серьезным видом, когда Марина Антоновна взяла его на руки и подошла к гостям поближе, отчего-то долго и внимательно разглядывал Николая Викторовича, а потом вдруг протянул к нему свою ручонку, точно надумал устроить приветственное рукопожатие. Его дядя, до той минуты, как и большинство мужчин, выглядящий немного растерянно, когда приходится иметь дело с такими малышами, как-то странно взглянул на графиню, а потом робко протянул ее сыну палец, который Ники, в самом деле, тотчас же и сжал в своей ручке. Картина была одновременно забавной и трогательной, а мадам Сесиль даже прослезилась от умиления, наблюдая ее. Впрочем, дама эта излишней сентиментальностью вовсе не обладала. Напротив, как уже было сказано, показалась Оле очень здравомыслящей и веселой дамой. Вот и в тот момент, когда дети стали звать графиню ехать вместе с ними на Рождественскую ярмарку, мадам Сесиль рассмеялась и заметила иронически, что в своем возрасте она уже не на ярмарку, а «с ярмарки», удивив Олю не только своим чувством юмора, но знанием русского языка – настолько глубоким, чтобы уметь шутить на нем и знать поговорки.

- Даже и не убеждайте меня! – решительно заявила графиня. – Езжайте, куда хотите. Я только счастлива буду остаться, наконец, со своим любимым мужчиной наедине. Правда, Ники? – она улыбнулась малышу, которого невестка уже отдала ей в руки, и внук, радостно засмеялся ей в ответ.

Что касается самой Лёли, то поход на ярмарку представлялся и ей не самым желательным занятием. На улице было как-то слишком холодно, поэтому она с удовольствием бы посидела у себя в комнате. Вернее, полежала с книжкой под теплым одеялом. Но сказать об этом своем желании, вернее, нежелании ехать куда-либо, не решилась. А покорно пошла собираться и через довольно короткий промежуток времени уже вновь была в холле особняка в полном облачении, а именно теплых меховых шубке и шляпе. Пришла туда первой, но вскоре вся их компания была уже в сборе и переместилась просторный экипаж Елагиных-младших на санном ходу, где Михаил Викторович с супругой сели рядом с одной стороны, а его брату и Лёле досталось сиденье напротив. Николай Викторович подал ей руку, помогая забраться внутрь кареты. И это было, пожалуй, их первое прикосновение друг к другу с момента приезда в Петербург. Елагин был в перчатках, Олины ладошки от холода защищали теплые варежки, но даже сквозь такие преграды, казалось, проник жар от этого мимолетного соприкосновения. Проник – и распространился внутри Лёли, мгновенно вспыхивая ярким румянцем на ее до того бледных щеках. Боясь, что это заметит кто-либо из сидящих напротив, едва устроившись на мягком сиденье, расправив складки юбки и полы шубы, девушка поспешно отвернулась к окошку кареты. Николай Викторович вошел туда вслед за ней и сел рядом – экипаж мягко качнулся на мощных рессорах, и это тоже отчего-то отдалось волнением внутри нее. Наконец, когда все расселись должным образом Михаил Викторович стукнул по крыше набалдашником своей трости, и они отправились на прогулку.

 Отправлено: 04.12.10 22:26. Заголовок: Разумеется, Марина А..

Разумеется, Марина Антоновна тоже обратила внимание на некую перемену в поведении старшего брата своего мужа. Уловила ее неким шестым чувством, присущим всем женщинам, едва только взглянула на Николя, едва прикоснулась к его руке… Просто поняла, что он не любит ее больше. Точнее, любит, но иначе, чем прежде. Глаза его были полны радости, но это больше не был восторг мужчины, взирающего на предмет своего обожания, а всего лишь радость от встречи с дорогим – по-родственному дорогим – человеком. Осознав это, Марина испытала громадное облегчение, но в глубине души все равно шевельнулась змейка ревности. Видимо, всякая истинная женщина – слишком собственница, чтобы так легко и просто вернуть владельцу однажды подаренное им сердце. Графиня Елагина была во всех смыслах настоящей женщиной. Но при этом, порядочность, также присущая ей в полной мере, немедленно заставила уняться эту мимолетную ревность. Марина даже смутилась такой своей реакции – какое право на любовь Николеньки она имеет теперь и зачем ей эта любовь? И все же, их троих неразрывно связывало слишком многое, чтобы забыть и начать отношения с чистого листа. И все они это чувствовали, хоть стремились не показывать вида. Мишель тоже заметно нервничал. Вернее, нервничал он как раз незаметно – для всего мира, но только не для его жены. Марина давно научилась чувствовать малейшие оттенки и перемены его настроения, поэтому приложила все усилия, чтобы муж, наконец, успокоился. И, кажется, преуспела в этом. Если и оставалась между братьями какая-то натянутость в первый момент их встречи, то к моменту, когда все расходились спать, она полностью пропала, растопленная теплом их взаимной и ничем непоколебимой привязанности, точно льдинка, которая неизменно плавится под теплыми лучами солнца. Впрочем, то, что теперь происходило, касалось не только них троих. Весь вечер Марина исподволь наблюдала за Оленькой. А еще за тем, как трогательно внимателен к ней Николай. Он ни на шаг не отошел от своей воспитанницы в тот вечер, и мадам Елагина совсем уж готова была поверить, что брат ее мужа нашел свой покой именно в отеческом чувстве к этой девочке. И искренне порадоваться за него, если бы не заметила пару раз за вечер в глазах самой Оленьки отблеск совсем не дочерней ревности, когда очередной раз обращалась к Николаю, ненароком касалась его. Но неужели…

Марина не собиралась делиться своими мыслями на этот счет ни с кем, даже Мишелю, когда тот на сон грядущий поделился с нею, что брат кажется ему чем-то взволнованным, сказала, что это всего лишь усталость с дороги и не стоит придавать особенного значения. Он поверил, или сделал вид, что поверил, на том они и оставили эту тему. Но на другой день Марина Антоновна продолжила свои наблюдения, только теперь ее более интересовал уже Николай. Он был, как всегда, безупречен. Роль отца давалась ему с блеском. Но в этом Марина как раз не сомневалась – в нем всегда это было. Даже в их отношениях она всегда чувствовала себя рядом с ним более маленькой девочкой, чем взрослой женщиной. Оля же и вовсе была в два раза младше нее годами. Но чем дальше, тем больше казалась Марине очень взрослой внутри себя. И Николай был слишком тонок душой, чтобы не ощутить в ней этого. Вот только, что при этом чувствовал? И не отсюда ли происходило его собственное волнение, которое заметил накануне Мишель? А если это так, отчего он мучается и борется с собой, глупый? Почему не позволит себе этого счастья? Чего стесняется? Ах, если было бы возможно поговорить с ним, Марина бы непременно сказала обо всем этом Николаю, но разве может она теперь позволить себе рассчитывать на такой разговор и на откровенность с его стороны? А значит, оставалось молчать и ждать, что будет дальше…

 Отправлено: 07.12.10 21:23. Заголовок: Дорога на ярмарку бы..

Дорога на ярмарку была непродолжительной и очень веселой. Николай уже предвкушал, как будет присматриваться к подаркам, чтобы потом вновь заехать сюда и купить их. Нельзя же, право, покупать рождественские подарки напоказ, раскрывая интригу раньше времени! Все это приятно волновало его, впрочем, не меньше, чем сама их поездка. Несколько дней почти без остановки сыпал снег, и теперь Петербург утопал в нем. Экипаж мягко скользил по снегу, и Николай понимал, что их средство передвижения почти неуправляемо, но даже от этого получал удовольствие. Экипаж проскальзывал на поворотах, мягко раскачивался, и в эти моменты Марина, сидящая напротив него, тихонько взвизгивала, якобы от ужаса, хватаясь за руку Михаила, хотя на самом деле ее эта опасность воодушевляла не меньше, чем двух братьев: Михаила и Николая. Леля же поначалу держалась скованно. В отличие от них троих, эта поездка не была ею столь желанна, но даже она не сумела противиться предпраздничному возбуждению.

Наблюдая за младшим братом и его женой, Николай отчего-то чувствовал смущение. В их поведении не было ничего интимного, обыкновенные прикосновения, но от этого впечатление было еще значительней. И поэтому Николай терялся. Он хотел бы обнять Лелю, как Мишель обнимал Марину. Он мечтал о том , чтобы на повороте, увлекаемая силой инерцией, Леля вот так же прижалась к нему, ухватилась за его руку. Это было бы совершенно невинно, но она не позволяла себе даже этого. И лишь прикосновение руки Лели, когда Николай помогал ей устроиться в карете, подсказывало ему, что хрупкая связь между ними еще не пропала. Просто оба они умело скрывали свои чувства. И Николая поражало, какого мастерства Леля достигла в этом искусстве. Ему же двадцать минут, проведенные в экипаже, показались вечностью. Он так ждал от нее хотя бы еще одного мимолетного прикосновения, и был чрезвычайно разочарован, что его не произошло. Но то было только начало дня.

Когда помогал Леле выйти, Николай был вновь встревожен ее кратким рукопожатием. И вновь пытался поймать ее взгляд, но все впустую. Леля наконец-то оживилась и начала рассматривать разноцветные гирлянды и рождественские игрушки, а также причудливые фигурки, которые ремесленники вырезали из дерева прямо в присутствии потенциальных покупателей. Здесь же женщины продавали кружево, платки, шали. А еще на площади устраивали представления в честь Рождества, дети катались на ледяных горках, а на Неве устроили каток, где юнкера соревновались друг с другом в скорости. Катание на коньках внезапно сделалось очень модным всего пару лет назад, и уже многие освоили эту зимнюю забаву. Леля, кажется, тоже очень заинтересовалась тем, как это некоторым удается вычерчивать замысловатую фигуру на льду, сохраняя легкость и изящество позы. Николай решил, что она и сама была бы не прочь попробовать свои силы.

- Ты каталась когда-нибудь? – спросил он девушку. Оля отрицательно покачала головой, видно было, что ей очень хочется самой встать на лед, но она не решается просить. – Я был бы не прочь попробовать, когда-то у меня получалось вполне сносно!- На коньках Николай чувствовал себя достаточно уверенно. Конечно, он уже не стал бы пытаться угнаться за шустрыми юнцами, но равновесие держал легко. Поэтому подумал, что с удовольствием научит этому и Лелю, неотступно следуя за ней, чтобы не дать ей упасть.

 Отправлено: 09.12.10 01:04. Заголовок: Атмосфера всеобщего ..

Атмосфера всеобщего оживления и веселья, присущая любой ярмарке, не могла не отразиться и на настроении Лёли. Вскоре после того, как они вышли из экипажа и отправились бродить среди торговых рядов, оно значительно улучшилось. С непосредственностью скорее ребенка, чем взрослой барышни, Оля крутила головой по сторонам, стараясь не упустить ничего из происходящего вокруг нее. С интересом разглядывала деревянные фигурки, что вырезали мастеровые, от всей души смеялась потешным трюкам дрессированного медведя, потом попросила Николая Викторовича купить ей петушок на палочке и, позабыв о том, что есть на улице – да еще на ходу - неприлично, принялась за него прямо здесь, не дождавшись, как полагается, возвращения домой. Марина Антоновна и Михаил Викторович, наверное, уже и без того приняли ее за дикарку, поэтому еще один странный поступок вряд ли уж так сильно повредит ее репутации в их глазах, рассудила Оля, когда торговец вручил ей пару конфет, завернутых в яркие обертки. Что касается Николая Викторовича, то его подобные отступления от правил приличия в ее исполнении, кажется, ничуть не волновали. Всякий раз, когда Оля оборачивалась к графу, чтобы обратить его внимание на что-то, что заинтересовало ее саму, она неизменно видела, что он улыбается, а значит, не осуждает.

Интересного на ярмарке, действительно, происходило много, и Лёля уже совсем забыла о своем давешнем нежелании ехать сюда. Однако самое любопытное ждало ее впереди, когда взору девушки открылся большой каток, нарочно устроенный посреди замерзшей Невы на потеху гуляющей публике. По его блестящей, словно бы полированной глади легко скользили, соревнуясь между собой в мастерстве, молодые люди и несколько смелых барышень, которые так же пытались не отставать, а некоторые даже исполняли весьма замысловатые пируэты. За происходящим на катке наблюдала довольно обширная публика, состоящая из мамаш катающихся барышень, их нянек, да и просто любопытствующих, которых, подобно компании, частью которой являлась сама Лёля, привлекло это зрелище. Вместе с Елагиными она остановилась у бортика катка и заворожено следила за конькобежцами, в тайне мечтая хотя бы попробовать и самой вот так же прокатиться по льду. Со стороны это выглядело очень легко и просто, но Лёля знала, что на самом деле, кататься на коньках, если никогда на них не стоял прежде, сразу не получится. Давным-давно, еще в детстве, папа пытался научить ее, но, то ли времени было мало, то ли она оказалась не слишком способной ученицей, поэтому ничего особенно не получилось. И когда Николай Викторович спросил, каталась ли она на коньках прежде, Лёля предпочла не говорить ему про свой неудачный опыт, сказав, что раньше никогда этого не делала. Она и представить не могла, что граф интересуется этим не умозрительно, а с практической целью, поэтому с изумлением взглянула на Елагина, вдруг предложившего ей покататься вместе с ним.

- Ой… а Вы, действительно, умеете?! – воскликнула Оля, и в глазах Елагина на миг мелькнуло недоумение, сменившееся иронией, когда он шутливо отчитывал девушку за такое «неверие» в его силы и умения, чем изрядно смутил ее. В самом деле, почему Николай Викторович не должен уметь кататься на коньках, если, например, папа прекрасно справлялся с этим? – Но… но у меня же нет коньков, – пожала она плечами и вздохнула.

Однако граф Елагин знал, как решить и эту проблему. Коньки продавались здесь же, на ярмарке. Поэтому, не прошло и четверти часа, как все вчетвером они оказались обладателями блестящих стальных лезвий, которые специальными хитрыми замками прикреплялись прямо к обуви. Лёля понятия не имела, как их надевать, поэтому Николай Викторович собственноручно сделал это, усадив девушку на одну из скамеек у бортика катка. Таким же образом поступил, помогая своей супруге, младший граф Елагин. Потом братья помогли друг другу и стало можно начинать осуществлять задуманный урок, который, впрочем, требовался из всей их компании одной лишь Оле. Ибо Марина Антоновна вполне уверенно владела навыком катания, поэтому Михаил Викторович поддерживал ее под локоть скорее просто потому… что ему было приятно лишний раз помочь жене хоть в чем-то. Во всяком случае, именно так это выглядело со стороны, когда супруги Елагины, искренне веселясь и подшучивая друг над другом, стали кататься, вскоре оказавшись от Лёли и Николая Викторовича на некотором отдалении, так как из-за Олиной неловкости, они кататься настолько же быстро не могли. Граф Елагин, в самом деле, прекрасно стоял на коньках, да что там! Едва они вышли на лед, Оля сразу же поняла, что свои умения он очередной раз несколько преуменьшил. Чего о ней самой сказать было ну никак невозможно. Несмотря на постоянную поддержку – моральную и физическую, за локоть, - она все равно умудрилась несколько раз плюхнуться на лед. И ушиблась бы пребольно, если бы не толстые слои зимней одежды. Впрочем, это все равно было ужасно весело и живо напомнило Лёле тот замечательный день в Хелми, когда они играли в снежки с Николаем Викторовичем. За исключением того, что здесь они были не одни, а потому невозможно было даже представить повторение того, что последовало дальше. Нет, все время, что они находились в Петербурге, граф ни словом, ни взглядом не показал, что испытывает к ней что-либо, кроме отеческой привязанности. Умом понимая, что ведет он себя исключительно правильно, что так и нужно, Лёля все равно чувствовала себя растерянной и сбитой с толку. Порой ей начинало казаться, что не было того поцелуя, что она все придумала и девушка очень страдала, не зная, как подтвердить или опровергнуть свои догадки на этот счет. Впрочем, сейчас об этом она вовсе не думала. После десятка падений у нее, наконец, стало получаться удержаться в вертикальном положении хотя бы пару минут. Этому Лёля была необычайно счастлива и весьма гордилась собой.

 Отправлено: 11.12.10 02:20. Заголовок: О способность катани..

Об ее истинных навыках катания на коньках Николай смог сделать выводы, едва Леля ступила на лед. Всего лишь на миг он ослабил поддержку, и она вдруг оказалась прямо у него под ногами. Сначала у Николая замерло сердце, ему показалось, что Оля страшно упала и сейчас ей должно быть очень больно, поэтому он поспешно наклонился, чтобы помочь ей встать. Страх этот, впрочем, тут же и развеялся. Леля рассмеялась, ничуть не испугавшись своего падения, попыталась подняться со льда самостоятельно, и снова упала, чуть не утащив Николая за собой. Он неловко взмахнул руками, а Леля принялась хохотать, уже не над собой, но над ним. И в этот момент Николай понял, что зародившееся между ними в Хелми, никуда не ушло. Леля забыла о сдержанности и смеялась во весь голос, привлекая внимание юношей, молодых мужчин и даже мужчин зрелых. А Николай чувствовал легкие уколы ревности, ведь каждый из них мог претендовать на его девочку, и ни один не казался ему подходящим. Все они с первого взгляда вызывали в нем откровенную неприязнь. Но скоро он успокоился, заметив, что ничто не интересует Лелю, кроме катания и его самого. Марина и Михаил сразу покинули их, но часто подъезжали, желая удостовериться, что Леля еще цела. Все получали удовольствие от этой веселой зимней забавы.

Скоро Николай научился предугадывать моменты, когда Леля собирается броситься на лед (ибо именно так это и выглядело со стороны), чтобы успеть прижать ее к себе и не дать этого сделать. Она более не сторонилась его, не уклонялась от прикосновений, объятий, как недавно в экипаже. И минут через пятнадцать уже могла развивать приличную скорость, поддерживаемая Николаем. И он был очень доволен тем, как она улыбалась ему, как заглядывала ему в глаза. Скоро Леля разгорячилась от катания, на ее щеках выступил яркий румянец. И никто из девушек не мог соперничать с ней красотой, разве что Марина. Но ее прелесть была совсем иного свойства. И если бы Николая заставили выбирать, кто из них нравится ему больше, он предпочел бы прямо сейчас провалиться в полынью, нежели сделать такой выбор.

Между тем, кататься у Лели выходило все лучше и лучше, и Николай уже даже иногда отпускал ее. В эти моменты она прижимала от усердия кончик языка к уголку верхней губы, и глядя на это, Елагин думал, что губы ее, должно быть, сладкие на вкус. Ведь совсем недавно она облизывала карамельного петушка на палочке, и теперь, если поцеловать ее, наверняка, можно ощутить вкус карамели... Присутствие большого количества людей вокруг, впрочем, отрезвляло Николая, не позволяя поддаться искушению сделать это прямо здесь и сейчас. Он уже сполна осознал всю власть Лели над собой, так же, как и то, что ставшее их маленькой тайной в Хелми, здесь, в Петербурге, обернется жутким скандалом. Об этом следовало помнить всегда.

Леля, в отличие от Елагина, ни о чем не помнила и совершенно не мучилась размышлениями. Она просто наслаждалась этим зимним днем. Ладони ее в его руках были горячими, Николай чувствовал это даже сквозь толстые перчатки. Варежки у девушки стали совсем мокрыми, снег, налипший на них, растаял, и временами от рук Оли шел едва заметный пар. Однако тепло это было коварным, стоило только остановиться, и холод тут же начал охватывать человека, несмотря на теплые одежды. И спастись от него был только один способ, но проверенный и очень любимый русским народом. Горячий чай из самовара.

Тем временем на город начали опускаться сумерки. Зимой этот период очень краток, всего пятнадцать минут, и Петербург погружается в абсолютную темноту, рассеиваемую светом от масляных ламп. Впрочем, зимой их тусклый свет причудливо отражается от снега, превращая привычные улицы в царство Снежной королевы. Однако для продолжения занятий, вроде того, что они затеяли, его все же явно недостаточно. Поэтому Николай решил, что с катанием на сегодня им пора заканчивать, да и вообще, самое время подумать о возвращении домой.

 Отправлено: 12.12.10 16:02. Заголовок: Ослепительный день в..

Ослепительный день во всей своей красе предстал перед гуляющей публикой. Зима, впрочем как и любое другое время года в Российской столице, крайне непредсказуема. Она может обрушить на вас снежные вихри, сбивающие путника с пути, не дающие ему возможности сделать вдох, вдобавок при этом ослепляя снежными хлопьями. Она может удивить вас неожиданными теплыми днями, почти по-весеннему мокрыми и серыми. Может в лютую стужу даровать возможность наслаждаться ярким солнцем, свет которого так обманчив и вовсе не дарит тепла, и при этом – согревает не хуже летнего.

Сегодняшний день был именно таким и теплее он становился от улыбок, не покидавших лиц людей, наслаждающихся зимней благодатью. Импровизированный каток был переполнен людьми всех сословий и возрастов. Там почтенный отец семейства, в сопровождении сына и дочери, медленно скользил по припорошенному снегом льду, здесь неугомонные юнкера, вырвавшиеся на свободу, наконец, могли проявить весь свой еще детский характер, и нежные возлюбленные парочки, почти плывущие, и не обращающие внимания на окружающих, полностью поглощенные друг другом.

К последним в полной мере можно было отнести и чету Елагиных. Михаил Викторович, ступив на лед, преобразился из степенного супруга, которым казался весь последний год, в пылкого и несколько бойкого влюбленного юношу. Поддерживая за талию Марину Антоновну и совершая с ней плавные круги, Мишель не мог удержаться и от шалостей, когда внезапно остановившись, он заставлял Марину по инерции совершать резкий поворот вокруг него. Женщина испуганно вскрикивала, но на губах ее была прежняя улыбка. И ни разу Михаил не позволил жене потерять из-за этого равновесие, вовремя принимая ее в свои объятия. Прижавшись к груди мужа, Марина не переставала смеяться. Да так заразительно, что Мишель и сам поддавался ее веселью. То, что их окружало, сейчас, пожалуй, не имело большого для них значения. Графу Елагину хотелось огласить на весь Петербург, что он влюблен в свою жену и, пренебрегая приличиями – запечатлеть на ее губах поцелуй. Но он лишь касался губами ее лба и снова увлекал в следующий круг.

Время от времени они возвращались к брату и его ученице, которая совершала большие успехи в столь скользком деле, как первое катание на коньках. Оба они казались такими счастливыми, что спрашивать, нравится ли Ольге катание и не желает ли она его прекратить, было излишним. И в то же время, Михаил, когда изредка ловил взгляд брата, как и вчера вечером, задавался вопросом совсем иного характера, только теперь и ответ начинал вырисовываться в его голове.

Тем временем, сиреневые сумерки сменились на сероватую дымку, а она в свою очередь сгустилась до темноты. Время, отведенное на прогулку, завершилось, и их компания, так же шумно, с улыбками и воспоминаниями о прекрасном дне, возвращалась домой.

 Отправлено: 12.12.10 18:40. Заголовок: Идея Николая сейчас ..

Идея Николая сейчас же купить им всем коньки в первое мгновение показалась Марине форменным безумием. Ну ладно – Оленька, но ведь они-то втроем, кажется, слишком взрослые люди для развлечения, которое сама графиня считала абсолютно детским, несмотря на то, что в последнее время оно, как говорили, вошло в моду. Сама графиня Елагина за модой гоняться никогда не любила. Да и на коньках в последний раз стояла, кажется, еще в Райках, в родовом имении своего отца, лет двадцать тому назад. Поэтому очень сомневалась, что сможет удержаться на узких стальных полозьях лучше, чем Оленька, которая, как было очевидно с первого взгляда, кататься не умеет вовсе. Но, несмотря на это, смело ступает на ледяную гладь, ведомая, Николенькой, что, впрочем, не спасло ее от череды падений.

Наблюдая это, Марина уже была и не рада тому, что вообще разрешила девочке кататься. Да, именно - разрешила! Ведь, если Николай Оле – отец, то они с Мишелем – тетушка с дядюшкой. Но если у отца не достает разума, чтобы не устраивать себе на голову приключений, то кто еще позаботится о несчастном ребенке? Несколько раз, после особенно «запоминающихся» падений, мадам Елагина даже порывалась прекратить это безобразие. Но Мишель, тоже, оказывается, все примечающий, тем не менее, всякий раз мягко удерживал ее. Либо же просто отвлекал внимание Марины. При этом вел себя тоже совершенно возмутительно, словно один из тех юнкеров, которые носились вокруг и напропалую кокетничали с юными барышнями. Да, они женаты, но это вовсе не повод демонстрировать свои чувства настолько явно, это же неловко – моветон, внушала она мужу, когда тот норовил поцеловать ее при всех или обнять как-то уж слишком интимно. Но при этом щеки ее пылали отнюдь не только от мороза и быстрого катания, но и от удовольствия. Эта же радость светилось и в глазах. И Михаил просто не мог не понять, что на самом деле его жена теперь совершенно и глупо счастлива. А потому старался пуще прежнего.

Не отставал в своем стремлении доставить радость Оле и Николя. Вскоре Марина поняла, что девочка немного играет, когда с визгом и хохотом очередной раз плюхается на лед, а Николенька вынужден ее поднимать и отряхивать от снега. Впрочем, кажется, и сам он был этому только рад. Без сомнения, со стороны он ничем не отличался от других отцов, развлекающих своих отпрысков, но Марина все никак не могла выкинуть из головы свои недавние мысли, касающиеся истинного характера чувств, которые эти двое питают друг к другу. И, в отличие от вчерашнего вечера, теперь уж ей всерьез хотелось поговорить с мужем, сравнить свои догадки. Задумавшись об этом, Марина споткнулась и едва не упала, подобно Оленьке, хотя, как выяснилось, катается она по-прежнему хорошо, ибо так же, как и с плаванием, разучиться этому, если уж умеешь, невозможно. Мишель подхватил ее за талию и спросил, в чем дело. Она ответила, что все хорошо, просто устала немного, не желая пускаться в долгие объяснения прямо теперь.

- И вообще, не пора ли нам уходить, милый? Кажется, уже темнеет.

Михаил тотчас переадресовал этот вопрос старшему брату. И Николай тоже сказал, что как раз думал об этом и собирался предложить. Поэтому вскоре последовала процедура, обратная той, что имела место в самом начале их затеи. Мужчины помогали дамам избавиться от коньков, потом еще некоторое время все приводили в порядок свой внешний вид. Сумерки уже основательно накрыли ярмарочную площадь. Толпа, еще несколько часов назад такая, что и не протолкнуться, к вечеру изрядно поредела. Поэтому до экипажа, стоящего несколько в отдалении, вся их компания добралась гораздо быстрее, чем днем – до катка. Вновь расположившись по своим местам, они, наконец-то, отправились домой.

 Отправлено: 12.12.10 23:38. Заголовок: «Ну вот, так всегда!..

«Ну вот, так всегда!» - хотелось с досадой воскликнуть Лёле, когда с ней в очередной раз поступили, как с несмышленым ребенком, «постановив», что всем им пора ехать домой. А ведь у нее только стало хоть что-то получаться! Поэтому уходить с катка девушке совсем не хотелось. Впрочем, не только поэтому. Дело в том, что здесь она впервые за два дня вновь почувствовала себя столь же свободно, как в Хелми. Парадокс: вокруг них с Николаем Викторовичем было полным-полно народу, а Лёле казалось, что они здесь одни, и никто не мешает их счастливому уединению. И было в этом что-то удивительно волнующее. И не хотелось, чтобы это заканчивалось. Но, как выяснилось, от ее желания здесь мало, что зависело. Однако, на улице и, правда, начинало заметно смеркаться, поэтому Ольга без единого возражения позволила Николаю Викторовичу снять с себя коньки и так же, молча, пошла рядом со всеми туда, где все это время их ожидала карета. Всю дорогу Елагины радостно переговаривались и подшучивали друг над другом, иногда довольно язвительно, особенно преуспели в этом оба брата по отношению друг к другу. Но Леля уже начала привыкать к их взаимным пикировкам и подначкам, впрочем, беззлобным, поэтому не обращала на них особенного внимания, беря пример с Марины Антоновны, которая посматривала то на мужа, то на деверя с мягкой улыбкой, изредка вставляя свой комментарий или шутку в их разговор. И нужно сказать, всегда очень кстати. Лёля бы очень хотела научиться держаться так же, как эта дама, но боялась, что такого мастерства, увы, не достигнет. Ничего особенно для этого не делая, графиня, с точки зрения Оли, обладала удивительным свойством мгновенно притягивать к себе внимание собеседников. Вот и Николай Викторович, казалось бы, полностью поглощенный общением с самой Лёлей еще несколько минут назад, теперь почти не обращал на нее внимания. И ревнивые мысли вновь постепенно начинали прокрадываться в голову девушки, не понимающей, что за отношения связывают этих троих? Только теперь они приобретали оттенок истинного отчаяния. По всему выходило, что Марина Антоновна все еще дорога ему. И хотя честь и порядочность не позволяют этого демонстрировать слишком явно, для самой Лёли это означает полное поражение. Тяжкие эти размышления, вкупе с физической усталостью, от которой все же, было тоже никуда не деться, заставляли Олю вновь все сильнее замыкаться в себе. Что было, верно, очень заметно со стороны… если бы за нею только кто-нибудь теперь наблюдал. Но дела до нее явно никому не было. Не отвлекаясь от интересного разговора, почти не глядя на нее, Елагин подал девушке руку, помогая сесть в карету. Потом он усадил напротив нее Марину, а затем и они вместе с Михаилом Викторовичем расселись по местам. Нужно сказать, несмотря на то, что они как следует отряхивались от снега, одежда у всех четверых все равно была порядком мокрой. Поэтому Михаил Викторович, прежде чем они тронулись с места, чтобы не простудиться, предложил всем накрыться большим меховым пологом, который имелся здесь же, в карете. Так и сделали. Но для Лёли, намокшей более остальных, этого оказалось мало. И вскоре она почувствовала, как зябнут руки в намокших варежках. Поэтому, чтобы хоть как-то согреть озябшие ладони, девушка совсем стянула их и принялась дышать на руки. Когда онемевшие пальцы, наконец, стали вновь ощущаться, как свои собственные, девушка спрятала их под меховой полог, прижимая ладони к бедрам, и вдруг замерла, почувствовав прикосновение к своей руке руки Николая Викторовича…

 Отправлено: 15.12.10 16:44. Заголовок: После шумного переод..

После шумного переодевания, когда Николай снимал лезвия, прикрепленные к сапожкам Лели, а Михаил помогал Марине, они вернулись к экипажу и скоро расселись по местам. Всех четверых уже охватил озноб, несмотря на то, что совсем недавно им было очень жарко. Однако под меховым пологом удалось немного согреться. Марина прильнула к Мишке, он обнял ее и грел теплом собственного тела, но не меньше согревало Марину и тепло его любви. Николай же обнять свою любимую девочку не мог, но одно ее присутствие рядом будоражило его кровь. Сегодня он удостоверился, что все осталось по-прежнему, и теперь был полон осознанием своей любви, которую отвергал в Хелми. А она, будто намеренно терзая его, вдруг стащила с рук свои совсем мокрые варежки и начала дуть на покрасневшие от холода пальчики. Поняв, что усилия ее не приносят никакого результата, Леля опустила руки под полог и нахохлилась, как воробей. В этот момент Леля были ему желанней кого-либо на свете, но сказать ей об этом Николай тоже не мог. Тем не менее, не в силах сдержать своих чувств, он направил руку, с дрожащими - не от холода, а от волнения, пальцами к ее руке. Еще более подстегивало волнение то, что его брат и Марина сидят напротив, в любую минуту они ненароком могут сдернуть меховой полог, скрывающий его действия, и он будет разоблачен в своей преступной любви. В своих запретных помыслах Николай зашел так далеко, что осознание их преступности, доставляло еще большее удовольствие. Поэтому по-прежнему медленно двигал рукой по обивке сиденья, пока, наконец, не коснулся ледяного Лелиного мизинца. Она вздрогнула от этого прикосновения, быстро взглянула на него и тут же отвернулась к окну, якобы рассматривая там что-то интересное. И тут Николай понял, что ей нравятся его прикосновения, что его Леля такая же преступница, как и он сам! При этом, как могла, она пыталась скрыть охватившее ее волнение, в то время как Николя тоже отвечал какой-то шуткой на реплику своего брата. Поняв, что маневры их остались незамеченными, Николай протянул руку еще чуть-чуть и уже совсем накрыл пальчики Лели своими. Она же вместе со всеми улыбалась его шутке. Но оба знали, что ее улыбка менее всего относилась к его словам. Николай все так же медленно поглаживал ее пальцы под пологом, Леля на мгновение затихла, облизнула нижнюю губу и сделала ответное движение, отвечая на его ласку. Дыхание Николая сделалось глубже, но к счастью, объемная зимняя одежда скрывало это. Между тем, это незначительное прикосновение произвело на него такое впечатление, что он почувствовал себя пьяным, и теперь боялся переступить грань, за которой их ждало неминуемое разоблачение. Он пропустил свои пальцы между ее, сплетая их вместе. Ладонь Николя, теперь казавшаяся ему огромной, целиком накрыла маленькую, еще детскую, ладошку Лели. Она уже не было такой холодной, он постепенно передавал ей свое тепло.

Николай одновременно желал и боялся момента, когда экипаж остановится. Ведь это означало, что их волнующая и неожиданная близость разрушится, и не будет никакой возможности повторить этого дома. Но, между тем, эта же близость стала и его пыткой. Он желал гораздо большего, и мучился своими желаниями, испытывал чувство вины, и ими же наслаждался. Леля стала одновременно и его наградой, и величайшей карой. И во всем виноват был он один. Только он. Если бы он сам так не стремился прикоснуться к ней, Леля бы не посмела на такое решиться. И кто же он теперь? Соблазнитель, развратник, распущенный старый кобель! Сходит с ума по девочке, почти дочери, которую должен бы защищать от таких, как он.

Экипаж качнулся в последний раз и остановился. Почти одинаковое выражение разочарования скользнуло по их лицам. Короткий, быстрый взгляд стал обещанием молчать и делать вид, что ничего не происходит. Они разомкнули руки и стали выбираться на улицу. Первым вышел наружу Миша, помогая затем Марине. Вставая со своего места, Николай быстро провел рукой по Лелиной щеке, и она наклонила голову, ласкаясь, как котенок. А через мгновение он уже подал ей руку, помогая спуститься по подножке кареты, и они стояли рядом с Мариной и Михаилом. На мгновение Николай поймал внимательный взгляд Марины, не выдержав который, скоро отвел глаза в сторону. Как можно смотреть в глаза женщине, которую любил так долго, но так скоро сумел забыть? Она бы точно не поняла, как можно полюбить такого ребенка, как Оля. И Мишка бы тоже не понял. Да разве найдется, хоть кто-то, кто сумеет его понять? Он сам себя не понимал!

Продрогшие, они вошли в дом, разошлись по своим комнатам, чтобы переодеться в домашнее. За ужином все разомлели от горячей еды, а потом от горячего чая.

 Отправлено: 16.12.10 22:43. Заголовок: В течение вечера, ко..

В течение вечера, который они также почти полностью провели вчетвером, ибо мадам Сесиль ложилась спать совсем рано, Николай Викторович ни словом, ни намеком не напомнил Лёле о том, что происходило между ними по дороге домой. При этом девушка все равно чувствовала, что мыслями Елагин не раз возвращался в тот полузатененный экипаж. Изредка поглядывая на него, Лёля ловила во взгляде мужчины, расположившегося в кресле у камина, потягивая коньяк, задумчивое, чуть мечтательное выражение. Но это были всего лишь какие-то мгновения, все остальное время Николай Викторович принимал живое участие в общем разговоре, много шутил – иными словами, проявлял себя, как истинная душа их маленькой компаний. Чем, кажется, изрядно удивлял свою родню, вероятно, не привыкшую видеть его столь оживленным. Между тем, сама Лёля, расположившаяся на банкетке в уголке, напротив, говорила мало. Впрочем, девушка была здесь младше всех, и не было ничего необычного в том, что говорит она преимущественно тогда, когда к ней обращаются с вопросами. Это вполне отвечало правилам хорошего тона. Но подобное правило всегда выводило Лёлю, искренне полагавшую себя взрослой, наверное, лет с двенадцати, из равновесия и весьма часто ею нарушалось еще в те времена, когда она жила в отчем доме. Однако именно сегодня она оценила все преимущества положения, когда на тебя не обращают особенного внимания. А все потому, что, в отличие от Николая Викторовича, еще не научилась владеть собою настолько, чтобы не показывать того волнения, которое на самом деле ощущала до сих пор, вспоминая, как он касался ее руки. Ибо при всей своей неопытности, все равно осознавала, что он позволил себе больше, чем когда бы то ни было. Даже их поцелуй в Хелми теперь казался ей скорее прелюдией к тому, что было сегодня. Потому что не вызвал такой бури эмоций, как, казалось бы, гораздо более невинное соприкосновение их рук. Невинное, но настолько острое, что в какой-то момент она ощутила нечто, сродни тому странному ощущению, какое возникло, когда Лёля тайком пробралась в спальню Елагина, но при этом – гораздо более сильное, чем тогда, захватившее ее настолько, что даже во рту пересохло. Даже если бы она захотела определить для себя, что это было, вряд ли смогла. Впрочем, отдельные компоненты можно было вычленить: восторг, торжество и одновременно – смятение! И еще – смутная потребность, которую можно назвать желанием отдавать, следовать за этим человеком, делать все, что он захочет.

Оля по-прежнему терялась в догадках относительно того, что же испытывает к ней Николай Викторович, но теперь это была некая приятная неопределенность предчувствия. Ей казалось, что теперь уже ожидание ее скоро окончится…

 Отправлено: 18.12.10 03:54. Заголовок: Во время разговора Л..

Во время разговора Леля снова была тиха, поэтому у Николая почти не было возможности взглянуть на нее. Он бессознательно проделывал несложную гимнастику взглядом; в ней два исходных положения: одно – допустимое, взгляд на Лелю, когда она отвечает на вопросы, другое – продолжительное и наиболее желательное, взгляд, достающийся Марине и Михаилу. Промежуточные выпады – в них-то вся соль – выполняются резко и бегло. Бесполезная уловка: взор хоть и мимолетный, но такой цепкий, что невинным его не сочтешь. И, верно, это было бы заметно, если знать, что искать. Но ни Марина, ни Мишка, кажется, не проявляли особого интереса. После недолгих посиделок все разошлись по спальням. Николай улегся пораньше, пренебрегая вечерним чтением, собираясь на следующий день появиться на службе. До него стали доходить слухи, будто бы сам Нессельроде интересовался его персоной. зачем понадобился Карлу Васильевичу, Николай сходу сообразить не мог. Возможно, что-то по службе? Министр иностранных дел ратовал за сближение с Австрией, меньше с Англией и Францией. Но с Финляндским княжеством, вошедшим в Империю еще в 1809 году, отношения были вполне ровные и спокойные. И особого внимания к себе не привлекали.

Тем не менее, десять часов утра следующего дня Николая уже брил лакей. Сменив белье на свежее, как перед смертью или экзаменом, в двенадцать он несся в Министерство Иностранных Дел. В большой зале для ожидания приемов у министра было полно народу. Сколько разных рук он пожал, Николай вскоре вовсе сбился со счета. При этом взгляды у всех, кто с Елагиным здоровался, были такие, будто ему готовилась какая-то западня. Впрочем, почему именно ему? Ведь приглашение на прием к Нессельроде никогда и ни у кого не вызывало особой радости, ибо всему Петербургу было известен его весьма неприятный нрав. Министр - по происхождению немец, был чужд всему русскому и славился строгим отношением к нарушителям моральных устоев. К тому же немалое влияние на него оказывала жена. А кто знает, какие слухи успели дойти до ушей этой прелестной женщины, держащей в Петербурге собственный светский салон?

Николай вошел в кабинет. Министр обернулся, его еврейский нос шумно втянул воздух, а немецкие губы сказали по-французски:

- Приветствую вас, господин Елагин, - Карл-Роберт Нессельроде почти не говорил по-русски. Николай вежливо поздоровался и осведомился, чем обязан столь внезапному вызову на аудиенцию. Карл Васильевич молчал. Николай, не имея возможности зацепиться взглядом ни за книгу, ни за папку с делами, смотрел куда-то сквозь него. Наконец, Нессельроде предложил ему присесть.

- Дела?! Да разве может идти речь о делах в такое время? Ведь нынче почти Рождество! - он улыбнулся печально и приятно, и словно забыл на лице эту улыбку.
- Но что тогда? – проявлять нетерпение было невежливым, но Николай спешил перейти к сути вопроса.
- Я слышал, вас можно поздравить? – эта неуверенность в интонации выглядела смешной. Николай и помыслить не мог, чтобы Нессельроде что-то "слышал", он знал наверняка. И знание это светилось в его взгляде. – С обретением, можно сказать, дочери? Полагаю, вы уже оформили документы? – и снова Николай был уверен, что ответ тут не требуется, но промолчать было бы грубо.
- Мы только вернулись в Петербург с моей подопечной и не успели… - Карл Васильевич воспользовался паузой в его словах.
- Тогда поторопитесь, это может быть превратно понято обществом. Да-да! – сказал он, заметив, как Николай стиснул кулаки. – Мне понятна ваша злость, и даже приятна. Честный мужчина не может остаться равнодушным. И это мне понятно. Но для вашей и ее репутации будет лучше скорее разрешить это дело, – Николай выразил свою готовность заняться этим в ближайшее же время.
- Что же до вашего усердия в делах служебных, то оно достойно всяческих похвал. Но мы еще поговорим об этом позже. А теперь пора, – Николай встал и после краткого прощания вышел.

По дороге домой, Елагин попросил извозчика остановиться у кондитерской, которую заприметил еще вчера, когда они ехали на ярмарку. Совсем иначе он чувствовал себя тогда! Нынче же неприятное давящее чувство, что Нессельроде в чем-то подозревает его, не покидало Николая с того момента, как он покинул кабинет министра. И самое противное, во всем этом - что подозревает-то в общем справедливо!

В кондитерской, Николай долго и тщательно выбрал пирожные: кофейное, колесико, пару фруктовых с клубникой, одно слоеное. Заранее известно, кому какое. Потом вдруг решил взять еще несколько. Продавщица за прилавком, с щипцами в руках, безропотно исполняла капризы и, даже когда пришлось сменить картонку – слоеное не помещалось, – не выказала раздражения. Ведь эта плоская, квадратная, с чуть скругленными и загнутыми вверх краями картонка – вещь чрезвычайно важная. Она послужит устойчивой основой хрупкой и ненадежной конструкции.

Получив свою покупку тщательно упакованной, Николай взялся за петельку и понес сверток с пирожными, держа руку на отлете, словно аптекарские весы. Он представлял, как обрадуется Леля его маленькому подарку. Уже у самого дома он заметил, что на картонке проступило некрасивое жирное пятно от смазанного крема, нарушающее всю красоту композиции, и расстроился. И уж, конечно, вовсе не пирожное было тому виной.

 Отправлено: 18.12.10 17:52. Заголовок: И так, вернувшись с ..

Итак, вернувшись с прогулки, семья Елагиных – именно семья, ибо Ольгу Алексеевну здесь уже приняли, как родную, уселась за ужином, который закончился оживленной беседой у камина в малой гостиной. И все это время все четверо умело маскировали свои истинные чувства и желания за непринужденной беседой и милыми, хоть и немного колкими шутками. Михаил Викторович больше не смотрел на Оленьку так испытывающее, как это было утром – он вовсе не смотрел в ее сторону, разве только, когда девушка что-то говорила. Надо было признать, что для столь юного создания рассуждала она весьма здраво, а в разговор вступала с такой взрослой серьезностью, что не вызывала даже тени улыбки, которая могла бы в ином случае означать умиление ребенком во взрослом обществе. И тем не менее, граф не переставал следить за Ольгой и за своим старшим братом. Еще на катке, а позже в экипаже, где в полумраке, прерываемом редкими желтыми бликами от фонарей, Мишель замечал на лице Николая странное выражение, которое можно было бы легко приписать игре теней, ложившихся на его лицо в причудливом свете уличных огней. Однако оно было слишком знакомо младшему Елагину – это выражение крайней и нежной влюбленности, которое всегда освещало брата рядом с Мариной. Только на нее он так смотрел, только подле нее становился таким вдохновленным. И хоть мерзкая ревность и втыкала в сердце Мишеля иголки, заставляя напряженно следить за женой, но он прекрасно понимал, что все это теперь адресовано не Марине. А кому? Ответ лежал на поверхности, точнее просто сидел рядом с похожим загадочным взглядом и пылающими от мороза щеками. Только ли от мороза?
Когда же они разошлись по спальням, Мишель, которого так подмывало спросить у жены – видит ли она то же, что и он, благоразумно промолчал. Не дай бог, Марина подумает, что он сходит с ума или предается глупой ревности. Правда, Марина тоже была чем-то озабочена, по всей видимости - чем-то приятным, потому как ее взгляд, периодически становившийся отстраненным, начинал светиться подобно солнцу.

Следующий день выдался уже не таким праздничным, как предыдущий: Николя уехал в министерство, Мишель занялся делами с управляющим имения, приехавшим специально для этого в столицу, Марина и мадам Сесиль были заняты предрождественскими хлопотами, а юная гостья, следуя своей постоянной привычке, оккупировала библиотеку.

Только в половине второго Михаил Викторович смог освободиться от своей заботы и самолично проводил управляющего в холл. Дела имения, которым он занялся еще по весне, пришли наконец в стабильность, если и не в благополучие. Поэтому управляющий, а также старик-агроном, которого Мишель выписал из Первопрестольной, на все лады восхищались его хваткой. Это не могло не льстить самолюбию, но при этом он отдавал себе отчет, что ничего бы не вышло, если бы судьба разложила свой пасьянс по-другому. Там же, в холле, он и столкнулся с только что вернувшимся домой братом. И, может быть, дело ограничилось бы коротким приветствием, и они разошлись до обеда, но вид Николая - встревоженный, растерянный и озабоченный одновременно, смутил Мишеля.

- Что-то на службе? – поинтересовался он, при этом старательно пытаясь заглянуть брату в глаза. Николай как-то неопределенно пожал плечами, но промолчал. Может, причиной тому был слуга, помогавший ему избавиться от уличного наряда. - Знаешь, я с тобой хотел поговорить еще вчера, да день был суматошный, а вечером все устали. Не зайдешь ко мне в кабинет?

В кабинете Михаил Викторович сам уселся в кресло и жестом предложил брату последовать его примеру. Тут же, по безмолвному повелению хозяина, лакей поставил поднос с хрустальным графином и двумя бокалами, после чего удалился, притворяя дверь. Мишель неспешно разлил янтарную жидкость по бокалам и так же неторопливо, смакуя сам аромат и цвет, повертел бокал в руке и передал брату.